PEREGRINATIONES SECUNDARIE
МАЛОЕ ПАЛОМНИЧЕСТВО
Гайдуков Н. Е.
Путеводитель по пещерным городам Крыма
Рисунки Эллы Карнаушенко
Москва
"Альтекс"
1997
Перед вами попытка взглянуть на пещерные города Крыма глазами просвещенного паломника. Мы дерзко попытались соединить живое зрение с церковной историей и археологией. При этом недостижимым образцом служил нам " Путеводитель Крымского общества естествоиспытателей и любителей природы" (Симферополь; 1914).
С грустью взялись мы за эту работу - не нам и не сейчас дано восстановить прервавшуюся связь времен. Мы долго искали такую книгу, которая смело охватила бы взглядом пещерные города, но увы - век на исходе и мы с сожалением вынуждены констатировать; такой книги нет. Поэтому пусть простит нас придирчивый и вдумчивый читатель.
©Текст, Гайдуков Н. Е., 1997.
©Обложка, символ, Карнаушенко Э. Н., 1997.
ВВЕДЕНИЕ
Христианское Откровение- есть откровение, совершающееся в истории; в самом деле, достаточно просто взглянуть на Никео-Цареградский Символ веры, чтобы увидеть, как он по сути своей историчен. Он включает все бытие в единую историческую схему, как "историю спасения", начиная от сотворения мира и до свершения Страшного Суда и конца истории. Особенно подчеркивается решающее значение определенных исторических событий, а именно Воплощения, пришествия Мессии, Его Креста и Воскресения. Таким образом, можно утверждать, что "христианская религия есть повседневный призыв к изучению истории" [2]. Одно маленькое звено этой цепочки- Готскую церковь мы и беремся, не изучить, а всего только назвать, быть может, только бегло поясняя свои слова.
Но нужно ли для этого отправляться в горы? Какую цель, если все-таки отправляться, выбрать? И, наконец, что же можно увидеть и познать? Мы поставили перед собою не праздную цель, но как бы двоякую: с одной стороны осмотреть горные святыни и попытаться понять их историю, а с другой принести им свою молитву. Нант цель- Сам Господь наш Иисус Христос, познание Его в природе, в самом движении, в святынях с их историей, в молитве. Мы увидим пещерные монастыри и храмы, ныне лежащие в запустении, и познаем действие Духа Святого, силою Которого они начинают восставать из руин.
Само название "пещерные города" звучит очень заманчиво. Теперь, когда изменился самый идеал архитектуры, зодчий хочет высказаться до конца, самый идеал пещеры, а первоначально пещера - это истинно платоновский образ, потускнел, чтобы не сказать исчез совсем. Многие даже крупные города строились лишь отчасти над землей; такова, предполагают, была Александрия. В Петра (Иордания) из скалы высечена так называемая Сокровищница (1-2 в, по Р.Х.): это не постройка, а своеобразный скульптурный "портрет" постройки. (Рис.1) Весь 40-метровый фасад высечен из монолитной туфовой скалы. Очень похожие изображения встречаются на Помпейских фресках. Для Римской империи и даже для ее самых отдаленных окраин пещерные города - это дело обычное, ничего удивительного. Позднее, быть может, замки феодалов походят на них. Однако мы сразу вынуждены оговориться, не все пещерные города суть монастыри. Смело мы можем сказать лишь о Шулдане, Чилтере, Успенском ските и лишь отчасти об Инкермане. Вовсе не монастыри Мангуп, Бакла, Эски, Чуфут, по-видимому и Качи-Кальон, а может быть и Тепе. Наверное, придется ограничить и круг влияния Византийской империи; во всяком случае в 1475 году Бакла, Чуфут, Тепе и Качи-Кальон были вне границ империи [3].
Надо помнить, что это первый монастырский общежительный устав, поэтому во внебогослужебной части он походит на наш нынешний Типикон, разве что жизнь монахов тогда была более созерцательной. Что же касается богослужения, то в двух словах отличие Студийского устава от нынешних порядков в том, что студиты совершали каждую службу отдельно, почти не зная соединений: такой службы, как наше всенощное бдение, у них просто не существовало. [16] Важнее всего, кажется мне, увидеть в Студийском уставе внутреннее содержание монастыря; это именно то, что прежде всего хотели мы здесь.
Но наша картина окажется неполной, если мы не передадим другой стороны жизни Готской церкви - литургической; Благодарение -это не просто некая безликая благодарность, но та яркая настоящая Жизнь, которую дает нам Господь наш Иисус Христос. Литургические реформы, происходившие как раз в то время, о котором мы говорим, свидетельствуют о том, что Церковь живет, а характер их раскрывает перед нами внутреннюю жизнь церкви.
Памяти отца Геннадия Огрызкова посвящаю
Автор
часть 2
Н.Е. Гайдуков
/ Путеводитель /
по пещерным городам Крыма
назад
ОГЛАВЛЕНИЕ
Часть первая: Введение - 5, История - 7
Часть вторая: Эски-Кермен - 27, Чилтер и Шулдан - 52
Мангуп - 62
Приложение первое (Тепе-Кермен и скит святой Анастасии) - 73
Приложение второе (Бакла) - 81
Приложение третье (Сюйреньское укрепление и монастырь Чилтер-Коба) - 84
Краткий литературный обзор - 89
Литература - 91
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
"Крым как будто создан для того, чтобы быть нашим русским Афоном, я желал бы возобновлять на горах его разрушенные храмы и монастыри и поселять в них по одному или но два таких монахов, которые желают уединения строже обыкновенного, монастырского. Благорастворенный воздух Крыма и разнородные плодоносные деревья, растущие дико в горах, как то: кизил, яблони, орехи, даже виноград, также годные в пишу овощи и коренья,- все это чрезвычайно удобно для отшельника...
Наши горы Таврические представляют редкую и совершенную удобность к иноческому подвижничеству. Если отшельников на Афоне привлекают горы под-облачные, безмолвие и удаление мятежа человеческого совершенное, близость моря беспредельного, благословенное обилие плодов земли, то всем этим, в таком же совершенстве, ущедрена от Господа и наша Таврида. Если Афон обилует священными памятниками, то и Русский Афон Таврида не уступает в этом Афону греческому" (архиепископ Иннокентий (Борисов) [1].
Рис.1 "Сокровищница" в Петра (Иордания)
И еще одна очень важная заметка: всего того, о чем мы будем говорить, в России не было! Мы совершенно чужие богословию и не готовы, еще и посейчас!, к богословскому подходу, пускай даже к истории. Все богословские, а скорее их можно назвать так только по недоразумению, споры у нас были бесплодными. Вспомните: это и "ересь" жидовствующих и спор между "иосифлянами'' и "нестяжателями", и раскол, и "обновленцы" двадцатых годов этого века (то, что приходится даже перечисляя, постоянно употреблять кавычки - уже показатель!). Между тем Россия безусловно богословствующая,- как же быть?!- но только богословствующая "в молчании": икона, храмоздание (есть чисто русские, никак не византийские архитектурные формы), религиозная философия - это не только Соловьев и Бердяев; это и Кирилл Туровский и Епифаний Премудрый. Для того, чтобы понять увиденное, нам нужно хотя бы на минутку оторваться от всего того, к чему мы так привыкли.
Подвиг пещерничества был весьма широко распространен в Византийской империи; нам бы хотелось выразить его не собственными словами, но песнопениями богослужения, посвященного первому русскому пещернику - преподобному Антонию Печерскому. Служба преподобных Антония и Феодосия Печерских совершается 2 сентября:
Мглы страстей избежав, от глубокого смирения в темную пещеру вселился, осудив себя недостойным видеть чувственный свет, небесный свет узреть желая, егоже и не лишился по кончине блаженной. (Стихира на Господи воззвах).
Как пустыннолюбные горлицы гор Печерских достигше Богоносные отцы, во подземные места вселились, и на твердом духовного желания основании гнездо свое положивше, Богопеснивых породили птенцов - иночествующих лики. (Тропарь 1 песни канона).
Небесное житие в пещерах земных показав, отцы преподобные, утвердились в любви Божией, желаемого горнего края достигли, и увидеть сподобились Единого Человеколюбца (Христа). (Тропарь 3 песни канона).
Не устрашили вас в темных пещерах демонские страхования. (Тропарь 4 песни канона).
Просветилась вся Россия лучами чудес ваших, сыновья немерцающего света, отцы преподобные, аще и под спудом пещерным скрылись: творились вами богоугождения втайне, показал их Бог яве и прославил прославляющих Его. (Тропарь 5 песни канона).
ИСТОРИЯ
Итак, в третьем веке явились на Дунае германские готы (это случилось не позднее 238 года, когда они совершили уже первый набег на империю), пришедшие с южного берега Балтийского моря, от устьев Вислы, распространившиеся потом по всей южной Скифии до Танаиса (так греки называли Дон) и разделившиеся на две половины, на готов западных или Дакийских, и на готов восточных или Понтийско-Таврических, остготов |4].
Готы явились не так, как кочевники: не было у них ни многочисленных стад скота, не питались они кониной и молоком, - они явились огромною военною дружиной (с прибавкой привезенных семейств), и жители страны, где они остановились, должны были их кормить; но это была не просто дань. Они были войнолюбивы и, сделавшись разбойниками, простирали свои набеги далеко за пределы тех мест, где они находились. Так продолжалось до 376 года, когда и западные и восточные готы были сокрушены гуннами. Одна из ветвей вестготов, крымская, впоследствии, смешавшись с греками, дала начало горным поселениям в Крыму, к одному из которых мы приближаемся сейчас. Следы готского языка, по свидетельству одного известного филолога (Васильевский), были заметны здесь еще в прошлом веке.
Во второй половине третьего века епископ Феофил подписал Деяния Первого Вселенского Собора; есть предположение, что он был не западный, но восточный гот (по некоторым спискам Деяний его подпись читается: De Gothis Theophilus Bosporitanus [5].
Есть два предположения о начале христианства у остготов: первыми христианскими проповедниками могли быть капподакийские пленные, привезенные из пиратского набега на Малую Азию в 267 году; второе- просветителем готов был Унила, поставленный во епископы святителем Иоанном Златоустом до 397 года и умер в 405-409 году. Так и впоследствии Готская церковь находилась в ведении Константинопольских патриархов, которые рукополагали туда епископов. До нас дошла беседа, сказанная святителем Иоанном Златоустом в Константинопольской церкви апостола Павла, после того, как готы прочитали на своем родном языке одну главу из Евангелия, и готский пресвитер произнес проповедь. Иоанн Златоуст выражает желание, чтобы в тот день в церкви присутствовали эллины, ученые язычники, которые бы увидели, "что учение Платона, Пифагора и бывших в Афинах потухло, а учение рыбаков и делателей палаток не только в Иудее, но даже на языке варваров сияет светлее солнца", и далее еще: "и сегодня вы видели, что самые грубые из всех людей стоят с овцами церкви, что пастбище обще, овчарня одна и предстоит одна для всех трапеза". Готская церковь составляла предмет особенной заботы святителя. Уже из ссылки он пишет к диакониссе Олимпиаде: "Сообщили мне..., что достойный удивления епископ Унила, которого я недавно поставил и послал в Готию, совершивши много великих дел, умер. И прибыл ко мне (диакон Мадуарий) с письмами князя готов, в которых последний просил послать к ним епископа. И вот, так как против грозящей катастрофы я не вижу никакого другого средства, чтобы поправить дело, кроме промедления и отсрочки..., то ты постарайся задержать их по причине зимы". Святитель Иоанн опасался, что дело поставления епископа попадет в руки его врагов, которые поступят, руководствуясь своей корыстью, а не пользой дела.. А в 404 году он пишет из Кукуз к диакону Феодулу: "Как ни жестока буря, как ни высоко поднялась она и какие старания ни прилагают люди, желающие запятнать церковь в Готии, - вы не переставайте делать свое дело" [6].
Таким образом мы можем ответить на два вопроса: что за люди жили здесь? и как возникло на. этой земле христианство? Здесь жили первоначально готы, давшие название самой местности, а впоследствии ассимилировавшие их греки; первым епископом здесь был Унила, а сама Церковь основана святителем Иоанном Златоустом.
Перевод Библии на готский язык был сделан вестготами в 381 году при епископе Ульфиле. Есть данные, свидетельствующие о том, что этот перевод имел хождение в Крыму. Вот что читаем мы в житии святого равноапостольного Кирилла: "Нашел же здесь (т. е. в Херсонесе) Евангелие и псалтирь, написанные русскими письменами, и человека нашел, говорящего на том языке, и беседовал с ним, и понял смысл этой речи, и, сравнив ее со своим языком, различи л буквы гласные и согласные, и, творя молитву Богу, вскоре начал читать и излагать (их), и многие удивлялись ему, хваля Бога". [7] Нельзя ли предположить, что готская библия, если только речь здесь идет о готской библии, послужила п какой то мере прототипом для славянской Библии.
Догматические споры, за исключением иконоборческого, вызванные Вселенскими соборами, почти не отразились на Готской церкви.
Давайте же повнимательнее приглядимся к истории событий иконоборческого спора [8]. В 726 году декретом императора Льва Исавра было запрещено почитание икон. Что же побудило его к этому? Я вслед за Болотовым полагаю, что желание императора иметь свою "ручную" Церковь. Лев Исавр, в отличие от своих предшественников, был человеком светским, и Церковь он желал видеть таковою; в этом отношении он был предшественником большевиков, пожелавших свести Церковь к роли оппозиционной политической партии. Вражда нового направления к монашеству едва ли менее характеристична, чем и самая борьба против иконопочитания. При императорах иконоборцах дурное поведение стало нормой; из речей императоров исчезли молитвенные обращения в начале и в конце. Не отрекаясь христианства, они хотели довести обрядность И внешнее благочестие до минимума: чествовали святой крест и отметали святые иконы. Но нельзя сводить это все к секуляризации.
Чествование икон иногда прямо превращалось в идолопоклонство; так, некоторые избирали иконы восприемниками своих детей, некоторые тело Христово принимали в свои уста, положив его сначала в руки святых на иконах, а иные служили на иконах вместо престолов в частных домах, пренебрегая церковным богослужением; были и такие священники, которые соскабливали краску икон, влагали ее в потир, в кровь Христову и этою смесью причащали народ.
Быть может одной из непосредственных причин возникновения иконоборчества было извержение вулкана в Средиземном море летом 726 года; что было не ново и не странно для Византии, где физические бедствия пробуждали мысль о перемене вероисповедания. В Византии увидели в этом гнев Божий; и в политических сферах нашли, что Бог прогневан иконолочитанием. Итак, в 726 году издан был указ против иконопочитания. Первым решили применить эдикт против чтимого образа Христа Поручителя, который стоял над Халкопратийскими воротами. Женщины, пытавшиеся
воспрепятствовать поруганию образа, были по приказу императора казнены. Память их празднуется 9 августа - это и есть начало иконоборчества.
При этом у императора оказалось два серьезных соперника: во-первых, это был Рим - ни Григорий 2, ни сменивший его в 731 году Григорий 3 и слышать не хотели об иконоборчестве, несмотря даже на неоднократные угрозы сменить папу; и с другой стороны, Иоанн Дамаскин, живший вне пределов империи, во владениях арабского халифа, в ответ на "деяния" императора он написал "Три слова" в защиту икон; Лев мог пытаться действовать против него, не разбирая средств, но добиться своего он не мог.
17 января 730 года император вынудил к отречению патриарха Германа, его сменил его же честолюбивый синкелл (секретарь)-Анастасий. Лев умер в 741 году, но лишь в 754 году его сын, Константин Копроним, решился выступить против иконопочитания. В год смерти патриарха Анастасия был собран "вселенский собор". Собор чествующих святые иконы объявил впадающими в ересь, а сами иконы ненужными, и потому всякую икону "должно отвергнуть".
В учении о Троице и Боговоплощении иконоборческий собор выражался православным языком, поэтому напрасно было бы искать корней иконоборчества в каких-то христологических заблуждениях. Иконоборчество есть поэтому нечто внешнее для догматики собора. Казалось бы, если иконоборчество не захватывает догматику, что в нем страшного? Однако это не так; иконоборчество - с одной стороны желание цезарепапизма, с другой - посягательство на целостность личности как своеобразной иконы.
Однако сами иконоборцы не всегда были уверены в справедливости своих выводов. Исполняя решения собора, Константин потребовал от всех, находящихся под его властью, присягнуть над телом и Кровью Христовыми, Крестом и Евангелием не поклоняться иконам.
Прежде всего гонения императора обрушились на монашествующих; в то время это был как бы оплот православия; хотя в истории Византии известно сколько угодно случаев, когда монашество играло отрицательную роль (например, Разбойничий собор в Эфесе). Во главе монашества и иконопочитателей того времени стоял святой Стефан Новый. Он обличал иконоборцев, поддерживал гонимых и указывал средство пассивного сопротивления в виде эмиграции- на восточный берег Адриатики и в северную Италию, в сарацинские владения и, наконец, на северное побережье Черного моря. Сколь значительна была эмиграция, можно составить себе представление по численности выселившихся в Южную Италию. До 200 греческих монастырей было основано в Калабрии от начала иконоборчества до 10 века. В 733 году около Бари поселилось до тысячи монахов из Греции. Тогда же возникли и наши монастыри в Крыму. Преподобный Феодор Студит писал в Херсонес сосланным епископам-иконопочитателям: "Мне кажется, что и для спасения тамошних жителей устроена ссылка ваша, ибо прибыв туда, вы явились светильниками для находившихся во мраке и заблуждении, руководителями слепых, учителями и наставниками добродетели".
Можно оспаривать прямую связь возникновения монастырей с иконоборчеством, но косвенная связь такого рода существует. Волнения в империи, вызванные даже и не самими спорами, но политикой императоров-иконоборцев, вызвали сильное обнищание провинций (языческий Рим оставил Византии в наследство налаженную систему дорог и жизнеспособные провинции; христианские императоры-иконоборцы разоряли провинции налогами: войны, пусть даже удачные, и реформы, пусть даже прогрессивные, требовали денег), что привело к бегству в города или к переселению на отдаленные окраины.
Основной удар Константина был направлен против монашества: монахи подвергались бесчестью, а кое-где в провинции им просто предлагалось выбрать или мученичество или немедленную женитьбу. Иконоборцы жгли книги, но не все подряд, а лишь те, где были миниатюры либо свидетельства об иконах.
В 775 году умер Константин, а в 780 его сын - Лев Хазар. Власть в империи получила благочестивая императрица Ирина, первоначально как регент над малолетним Константином. Иконоборец патриарх Павел оставил свою кафедру и постригся в монастырь Флора. На его место был выбран секретарь Тарасий. Может вызвать удивление, почему патриарший престол занял мирянин, но вероятнее всего Тарасий просто устраивал всех- прежде всего конечно тем, что его подписи не было под оросом (итоговым документом) иконоборческого собора 754 года. Немедленно по возведении Тарасия на престол были приняты меры по созыву Вселенского собора; было послано послание папе. И папа Адриан 1 признал несомненное православие Тарасия. Седьмой Вселенский собор открылся, несмотря на все усилия епископов-иконоборцев и столичной черни, 24 сентября 786 года.
Этот собор, в отличие от предыдущих, имел одну особенность: на нем присутствовали монахи. Произошло это впервые в истории Вселенских соборов. В этом нам видится необходимость, т.к. иконоборцы-епископы во многом дискредитировали себя; собору нужна была "нравственная проба" (выражение Болотова) православным монашеством. Впрочем, сами монахи сомневались в своем праве подавать голоса, и сделали это лишь после категоричного призыва Тарасия.
Заседания собора продолжались до 23 октября. Одной из самых серьезных проблем его было отождествить иконоборчество с одной из предшествующих осужденных ересей. Когда начали говорить о том, что одни ереси опасны, другие нет, Тарасий в запальчивости произнес: "все ереси равны".
Слова ороса Вселенского собора окончательно определили иконопочитание, как предание Церкви:
"... мы, шествуя как бы царским путем и последуя богоглаголивому учению святых отец наших и преданию кафолической церкви... определяем... полагать во святых Божиих церквях, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях, честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из мозаики и из другого пригодного к сему вещества, иконы Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и непорочной Владычицы нашей Святой Богородицы, также и честных ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо чем чаще через изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самых первообразах и к любви к ним, и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почтительным поклонением , не тем истинным по вере нашей служением , которое приличествует одному только Божескому естеству, но почитанием по тому образу, как оно воздается изображению честного и животворящего Креста и святому Евангелию и прочим святыням, фимиамом и поставленном свечей, как делалось это по благочестивому обычаю и древними. Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется существу (ипостаси) изображенного на ней".
Но несмотря на такую блестящую победу, православие было вновь подвергнуто гонению со стороны иконоборцев; это произошло потому, что иконоборчество было лишь отчасти явлением церковным, но и политическим; побежденное в церкви, оно затаилось, чтобы возникнуть вновь. Эти угли постепенно тлели, и угасали, и опять возгорались вплоть до 11 марта 843 года, когда императрица Феодора, сама будучи женой императора-иконоборца, восстановила православное почитание икон. Тогда впервые был совершен чин Торжества Православия.
Возникает вопрос, что же все-таки такое иконоборчество? Ересь? Да. Но иконоборчество это ещё и целый комплекс явлений; как бы многослойный пирог: это и желание императоров иметь свою '"собственную", "ручную" церковь, и секуляризация общества (находящая себе выражение, как было всегда в римской империи, в неистовстве черни), и, наконец, неудовлетворительность античной философии, в частности гносеологии, для богословия; позже этого добьется только Григорий Палама. Перспективы, которые открылись в споре с иконоборцами, таковы: с одной стороны, император ищет духовной власти, при этом ни считаясь ни с чем; с другой, сама человеческая личность двоится, преследуемая шизофреническим вопросом: "можно ли быть верующим в современном мире?" [9] Но несмотря на стремление сделать из христианства государственную религию, оно псе равно остается верой во Христа.
В иконоборческих спорах впервые античная гносеология показала себя неприспособленной к решению догматических вопросов. Эта внешняя философия, о которой писал еще апостол Павел, показала себя здесь действительно внешней христианству. Вселенский собор говорит: "Мы исповедуем вселенский догмат, ибо веруем Духу Святому, и Христа исповедуем видимым и описуемым, так как верим Евангелиям, хотя бы и невозможно было понять, как существует такое совмещение". Это и есть "эллинам- безумие". Если же мы принимаем противоположную точку зрения, то постепенно теряем Христа: теряем Его лик, теряем Его свет (об этом чуть позже), теряем Его подобие (монашество). Платонизм, как гносеология и метафизика, не связан органически с догматическим зданием Вселенских соборов и м. б. отброшен; так леса, при помощи которых строится здание, сперва необходимые, по окончании постройки подлежат снятию, так как мешают видеть здание и ценить его красоту саму по себе. Хорошо, но почему же тогда православие до сих пор относится с подозрением ко всему, что хотя бы чуть-чуть отлично от античной гносеологии? Не принимаем ли мы в очередной раз некую оболочку за саму истину?
Но защищая иконы, собор и не брал на себя ответы на эти вопросы; он как бы только предохранил саму чистоту красок православия от насильственного смешения.
Каков же был ответ Церкви на иконоборчество? Ответ Церкви - это ответ Христа и он м.б. только один - жертва. "С нами Бог! - пишет Феодор Студит, - восток, запад, север и море". Почему мы предполагаем, что крымские монастыри возникли именно в иконоборческий период? Это мнение, не совсем согласное с археологией, но в пользу его говорят два факта: во-первых, огромные монастыри с десятками, если не сотнями монахов (кто хотя бы раз видел, например, монастырь Чилтер, который в литературе почему то называют ''загородным", меня поймет) возникли вдруг, в горах, где процент христианского населения был вовсе невысок; во-вторых же, монастыри строились открыто, большинство из них можно прямо увидеть с дороги; и хотя вырубались в скалах, нигде мы не увидим, чтобы подступы к монастырям были затруднены (не то было на западе и даже у славян, где монахи часто вынуждены были скрываться): вряд ли это было возможно в 6 веке, когда был только заключен военный союз готов и Юстиниана, последствием чего явилась линия оборонных стен (linies Tauricus), за которой монахи могли чувствовать себя в безопасности; вряд ли это произошло позже 9 века - тогда уже встречаются сведения о существовании этих монастырей.
В отдаленной провинции империи иконопочитатели могли чувствовать себя спокойно, здесь мало кто разбирался в богословских тонкостях, а местные власти закрывали на них глаза, предпочитая видеть в них не государственных преступников, а лояльных подданных.
Как это ни странно, история внезапного нарождения монастырей повторилась в Крыму уже в этом веке, когда после 1919 года в Тавриде собрались монахи из монастырей, закрытых в России.
Совершенно необычный для скудной источниками Крымской Готии яркий луч света мы получаем из жития Иоанна Готского, современника иконоборческой эпохи. [10] Житие это написано анонимным автором по всей вероятности во время второго периода иконоборчества, но еще до 843 года, когда иконопочитание было восстановлено.
Неизвестный по имени предшественник Иоанна по кафедре участвовал в заседаниях иконоборческого собора, подписал соборные "деяния" и в награду за то был переведен митрополитом в Гераклею Фракийскую близ Константинополя. Крымские готы лишились своего пастыря; в этих обстоятельствах выбор готов и пал на Иоанна.
Семья Иоанна происходила из Малой Азии, но его родители - Лев и Фотина, были уже уроженцами Готии. Родиной Иоанна было торговое место- "торжище", подчиненное готам, на южном берегу у подножия Аю-Дага - Партенит.
Иоанн отправился прежде в Иерусалим, где провел три хода в поклонении святым местам, после чего вернулся в Готию. Ввиду того, что тогдашний Константинопольский патриарх был иконоборцем, жители Готии отправили Иоанна в Иверию, т. е. в Грузию, к "кафолическому престолу" (т.е. к католикосу Грузии), который и рукоположил его во епископы. На основании исторических источников мы можем отнести это событие к 759 году. При императоре Константине и регентстве его матери, будущей восстановителънице иконопочитания, Иоанн посетил Константинополь, где смело защищал иконы.
На Никейском соборе 787 года , восстановившем православие, святитель не присутствовал, но в подписях деяний этого собора мы находим имя его представителя, монаха Кирилла.
В это время Иоанну пришлось, по не совсем ясным для нас соображениям, принять участие в политической жизни Готии. Дело в том, что хазарский хакан (князь), захватив Дорос, так прежде назывался Мангуп, привел Готию как бы в вассальную зависимость. Очевидно, что в стране далеко не все примирились с хазарским господством. Образовался заговор, который почему-то возглавил святитель Иоанн. Готский. Вначале предприятие имело успех- был захвачен Мангуп и ведущие к нему горные проходы (клисуры). Но впоследствии восстание было подавлено, жители одного из сел выдали святителя хакану; он был заключен в хазарскую темницу в Фуллах, откуда бежал за море в Амастриду; там четыре года спустя он и умер 26 июня 792 или 793 года.
Тело почившего святителя в торжественной процессии во главе с епископом Амастридским Георгием, с фимиамом и свечами, перенесли на корабль и отправили в Партенит, где и погребли его в монастыре святых Апостолов, который был построен трудами святителя Иоанна. Монастырь этот, как пишет житие, "преподобный снабдил всяким благолепием зданий, святых сосудов и различных книг и поместил (в нем) множество преподобных монахов". Сведения о жизни святителя и о построении монастыря блестяще подтвердили результаты раскопок в Партените художника Д. М. Струкова в 1871 году находкою надписи 1427 года, в которой мы читаем, что "всечестный и божественный храм честных и хвальных первоверховных апостолов Петра и Павла воздвигнут от основания за многие годы перед тем иже во святых отцом нашим архиепископом города Феодоро и всея Готии Иоанном Исповедником, возобновлен же ныне." [11] Позднейшими раскопками, производившимися Н.И. Репниковым, была открыта "гробница № 18", вероятно сооруженная одновременно или почти одновременно с постройкой. Целый ряд признаков показывает, что ей особенно дорожили; в ней как ни в какой другой не было повторных захоронений. Н, И. Репников полагает, что здесь мог быть погребен лишь основатель базилики святитель Иоанн Готский, имя которого местные жители помнили здесь еще в начале века. При разграблении и разрушении в 10 веке и в 1475 году останки святителя могли быть перенесены или уничтожены, но при восстановлении гробница, хотя и пустая, была вновь тщательно покрыта плитами и в таком виде уцелела до наших дней. [12]
Преемником Иоанна стал игумен Никита, его подпись есть в деяниях собора 787 года.
Было бы неосмотрительно сказать, что иконоборчества в Крыму вовсе не было, но предположить, что дело не шло здесь дальше чем принятие к сведению иконоборческих указов, нам кажется основательным.
Иконоборческий период - это прежде всего движение не вглубь, а вширь - "освоение новых территорий". Как никогда расцвела в эти годы агиографическая литература, если и внешне вполне православная, то полная разных богословских сомнительных высказываний, а с точки зрения сюжета иногда прямо заимствованная из дохристианской литературы (житие Алексия Человека Божия, Филарета Милостивого). Те области, которые дали приют иконопочитателям, теперь вовлекались в церковную жизнь империи. В одном документе, датируемом началом 9 века, имеется следующее замечание: Константинопольский патриарший престол охватывает области "до западной Сицилии, Киклады до Понта, Херсон, Авасги, Халдию. Хазарию до Капподакии и все северные климаты"'. Без сомнения под "северными климатами" здесь разумеется Готия. Нотация императора Льва Мудрого, перечисляя подчиненные Константинополю архиепископии, на 19 месте называет Херсон, на 37 - Боспор, а на 44 - Готию. Во времена Константина Порфирородного Херсон занимает 21 место, Боспор - 39, а Готия - 46. [13] Но, судя по памятникам, это была провинциальная жизнь в худшем смысле этого слова.
Даже монашеская жизнь Крымской Готии поначалу не была лишена внутренних трений и противоречий. В начале 9 века архимандрит Готии, имя которого до нас не дошло, обратился в Константинополь к Феодору Студиту за разъяснением ряда недоуменных вопросов, от которого получил в ответ пространное послание. Преподобный советует обращаться "к богоначертанной книге великого Василия, которая преподает спасительные и полезные правила монашеской и киновийной жизни". Из дальнейшего видно, что случившиеся среди монахов проступки отдавались на суд мирянам: "отверзалась дверь тому, кому не следует вмешиваться в наши дела". Случалось, что некоторые монахи слагали с себя монашеский сан. "А слагать монашество то же, что слагать крещение. Однако осмеливаются и это делать... Легкомысленные, убегающие из киновии не должны быть принимаемы другими братствами, чтобы у всех их было взаимное содействие и согласие и чтобы им не разрушать трудов друг друга". Были и такие монахи, которые заводили у себя рабов - "а иметь раба монаху в монастыре так же странно, как и иметь жену". Но главная цель посланий преподобного Феодора - установить в Крыму мир, "которого нет ничего полезнее и которым должны отличаться избранные ученики Христовы", мир, который есть "самое необходимое", как пишет преподобный в письме к одному из крымских епископов. [14])
Но преподобный Феодор не только советовал обращаться к уставу Великого Василия; он творчески переработал наследие отцов и на этой основе составил свой собственный монашеский устав - Студийский. Сама запись устава была сделана уже после смерти преподобного кем-то из его учеников; вот первые строки устава:
"Многие различные утвердились в честных монастырях от древних времен предания, и одни из них (монастырей) управляются и ведутся в Царство Небесное одними уставами, другие- другими. Одно из всех (преданий) есть и предание, содержимое нами, которое мы приняли от великого отца нашего и исповедника Феодора, и не одни мы, но и многие из лучших монастырей избрали (и содержат) его, как совершеннейшее, устраняющее и излишества и недостатки. Посему и мы ныне, повинуясь отеческим приказаниям, преклонили себя к послушанию, чтобы передать его письменно, в непреходящую намять будущим родам. Да подаст же нам Бог, молитвами нашего пастыря, потребную силу к сложению слова, чтобы изложить здраво полезные и спасительные богоносного отца нашего заповеди, во славу Отца и Сына и Святого Духа и в сохранение и спасение тех, которые с верою принимают на себя соблюдать их".
Завещание преподобного Феодора Студита:
О вере.
Монашеский образ есть высокий и вознесенный ангельский, чистый от всякого греха ради совершенного пережития ( умерщвления страстей); он должен быть проводим (т.е. жизнь в нем) вполне по законоположению аскетических слов божественного и великого Василия, а не на половину только, как делают иные, одно приемля, другое оставляя... не должно даже приобретать монахам ни раба, ни скот женского рода, потому, что это несообразно с обетами и опасно для душ.
Об игумене.
Вот возлагаю на тебя перед лицом Божиим и избранных его ангелов все во Христе братство. Как примешь его? Как будешь печься о нем? Как бодрственно будешь водить его? Как заботливо будешь охранять его? Как агнцев Христовых; как члены твои возлюбленнейшие, согревая и окружая нежными попечениями каждого из них, в равной мере любви, потому что у каждого человека равная любовь ко всем членам своего тела. Отверзи недра свои с любовию, всели всех их у себя с милосердием... преобрази их, соверши их в Господе! Изощряй ум твой размышлением, возбуди готовность в себе мужеством, утверди сердце твое в вере и надежде! Предъиди им во всякой добродетели, предшествуй в борьбе против воюющих мысленно, защити, направи, введи их в места добродетели, раздай им жребии земли бесстрастия! Посему и заповедую тебе заповеди сии, которые ты непременно должен соблюдать.
Заповеди игумену.
1. Не да изменишь ни в чем устава и порядка, который принял ты от моего смирения, без настоятельной нужды.
2. Да не приобретешь чего-либо от мира сего и да не скопишь отдельно для самого себя и до одного сребренника.
3. Да не уделишь души и сердца твоего на попечения и заботы о ком либо ином, кроме вверенных тебе от Бога... и ставших твоими духовными детьми и братьями.. Никогда не употребишь из твоего монастыря ни на близких по плоти, ни на родственников, ни на друзей, ни на товарищей, ни при жизни, ни по смерти, ни в виде милостыни, ни посредством оставления в наследство; ибо ты не от мира, чтобы принимать тебе участие в находящихся в миру, разве когда кто-либо из помянутых перейдет из мирской жизни в наш монашеский чин; тогда будешь печься о них по подражанию святым отцам.
4. Да не приобретешь раба, - человека по образу Божию, ни для собственного пользования, ни для своего монастыря, ни для полей, ибо это попущено одним мирским людям, как и брак...
5. Да не имеешь животного женского рода для работ...
6. Да не ездишь верхом на лошадях или мулах без нужды, но христоподражательно да путешествуешь пешком. Или по крайней мере да будет твоим верховым животным молодой осел.
7. Да хранишь всячески, чтобы у братства все было общее и нераздельное, и ничего ни у кого не было частно собственного; даже до иголки. Твои же тело и душа, и ничто либо другое, да будут разделены в равенстве любви всем духовным твоим чадам и братьям.
8. Да не имеешь с мирскими людьми братотворения или кумовства, ибо ты беглец из мира и от брака...
9. Да не вкушаешь пищи вместе за одним столом с женщинами, кроме матери по плоти или сестры, - монахиня она или мирская, если только не вынудит тебя какая либо настоятельная нужда...
10. Да не имеешь частых выходов из монастыря и частого общения в миру, без нужды оставляя собственное стадо.
11. Да хранишь всячески, чтобы трижды в неделю творить оглашение (сказывать поучение братиям), и также каждый вечер, (что ты должен делать) или сам или через другого из чад, поелику это есть дело отцеданное и душеспасительное.
12. Да не дашь того, что называют малым образом, а потом как бы великого, ибо один образ, подобно крещению, как было в обычае у святых отцов (Примечание автора: В Греции и посейчас соблюдается этот обычай, однако в Русской церкви существует "твердое" разделение на монахов (Ангельский образ) и схимников = схимонахов (Великий Ангельский образ); что порождает такие курьезные наименования, как например, схимитрополит).
13. Да не преступишь законов и канонов святых отец... Все, что делаешь и говоришь, делай как имеющий свидетельство от Писаний или от отеческого обычая, без нарушения заповеди Божией.
14. Да не оставишь твоего стада и да не перейдешь к другому... без согласия собственного твоего братства.
15. Да не водишь дружества с монахиней; да не посещаешь женского монастыря и да не беседуешь наедине с монахиней или мирской женщиной...
16. Да не отворишь дверей монастыря для входа какой бы то ни было женщины без великой нужды.
17. Да не сделаешь себе прибежищем (местом частого посещения) или духовным своим детям, мирской дом, в котором есть женщины, ходя в него часто...
18. Да не возьмешь в келлию к себе в ученики (послушники) мальчика (юношу) с пристрастием, но да устроишь себе служение из лиц не подозрительных и из различных (поочередно) братьев.
19. Да не приобретешь одеяния изысканного и драгоценного, кроме одежд богослужебных. Но отцеподражательно да одеваешься и да обуваешься в скромную ( смиренную) одежду и обувь.
20. Да не будешь роскошествующим ни в издержках на самого себя, ни в принятии гостей, так чтобы сим суетно развлекаться, ибо это свойственно распущенной жизни.
21. Да не скопишь золота в монастыре твоем, но избыток всякого вида да раздаешь нуждающимся в воротах двора твоего, как делали святые отцы.
22. Да не принимаешь на себя хранение казны и экономских забот, но да будет твоим ключом величайшая забота о душах - решить и вязать по Писанию. Золото же и относящееся до телесных нужд да вручишь экономам, келарям и вообще как подобает быть каждой службе, а что касается до тебя, то очевидно, что ты имеешь власть над всеми и что по совету с преимуществующими братиями переменяешь, если заблагорассудишь, чиновников, принимая отчет от приставленного к каждой службе.
23. Да не предпочтешь пользе братства лицо всякого другого человека, великого и имеющего власть в настоящем веке, и да не уклонишься предложить душу свою даже до крови ради сохранения божественных законов и заповедей.
24. Да не сотворишь и не учинишь ни в каком деле, относящемся до душевного или до телесного, чего либо по собственному хотению.... иногда нужно советоваться с одним, иногда с двоими или троими или и многими, как мы наставлены от отцов и как мы сами всегда и непременно делали.
Все это и другое принял ты да сохранишь и сбережешь, дабы благо тебе было. Буди благошествен в Господе, а противного не следует ни говорить ни думать.
Заповеди братьям.
...мир имейте между собой и ангельский ваш обет соблюдите ненарушимым, шествуя понебесному.
Возненавидев мир, не возвратитесь к делам мира. Разрешившись от уз пристрастия, не ввязывайте себя опять плотскими отношениями (союзами).
Отрекшись от всего сладкого и скорогиблющего настоящей жизни, да не отойдете соблазнившись от подвижнического вашего послушания, чтобы стать предметом радости для демонов.
На пути послушания да пребудете твердо, до конца, чтобы приобрести неувядаемый венец праведности.
Водимые смиренномудрием, да будете отреченниками от собственной воли, сообразуясь с одним тем, что одобряется (указуется) вашим игуменом. "И аще сие видите, блаженне есте", если сохраните это до конца, ибо лик мучеников встретил вас, и став венценосцами в небесном царствии вы насладитесь вечных благ.
Однако есть еще один документ, который непосредственно принадлежит преподобному Феодору - это его завещание. Мы не можем удержаться, чтобы не привести больших фрагментов из него, настолько, кажется он глубоко и вместе с тем точно передает именно внутреннее содержание монастырей, живших по Студийскому уставу (мы дерзнем для этого воспользоваться переводом, приведенным в "Истории русской церкви" Е. Е. Голубинского)[15]:
"Восточно-православное богослужение развивалось не прямолинейным движением вперед, теряя прежние следы и забывая пройденный путь, или последовательным и превращением апостольского типа литургии в иные неапостольские формы, как католическое богослужение. Напротив, оно расширялось и осложнялось в виде как бы кругообразных (концентрических) наслоений; или отложения около апостольского центра, сохраняя оный в неприкосновенности и подлинности, подобно древу, отлагая вокруг него новые чины, по типу апостольского богослужения и таким образом на "основании Апостол, сущу краеугольну самому Иисусу Христу, стройно возлагая, в Церковь святую о Господе" (Ефес.2:20-21) (Д. М. Муретов). |17]
Как-то я спросил одного иеромонаха из Успенского скита, какая, по его мнению, литургия совершалась здесь. Он с уверенностью ответил мне: "Литургия Иоанна Златоустого, а какая еще?" У меня такой уверенности нет. Святитель Иоанн Готский был рукоположен во епископа в Грузии; в то время там совершалась литургия апостола Иакова. О том, что ее служили и в Крыму, косвенно свидетельствуют престолы, в наиболее древних храмах расположенные не посредине алтаря (как делается это теперь), а у восточной стены. Перед нами есть текст такой литургии, опубликованной Корнелием Кекелидзе; он относится к 10 веку, то есть еще тогда в Грузии совершали эту литургию! [18] Это литургия, в которой меньше движения, меньше торжественности, в смысле парадности, но больше глубокой молитвенности; это "литургия состояний", если служба в Святой Софии - "литургия действия". Эту литургию, первоначально совершавшуюся в Иерусалимской и Антиохийской церквях, постепенно вытеснила литургия Константинопольская - служба собора святой Софии. И конечно, образцом для епархии константинопольского патриархата была именно она. Если мы опишем ее согласно толкованию святого Германа Константинопольского (умер в 733 году), того самого, который пострадал от иконоборцев, то я думаю, большой натяжки не будет в том, чтобы принять ее за ту службу, которая совершалась первоначально в Готии. Это только самое начало, впоследствии и этот чин претерпел серьезные изменения, но здесь основные часта уже как бы встали на свое место; сам чин установился окончательно, [19]
Подготовительные обряды совершались в сосудохранительнице, здесь клирики облачались для службы. Сюда же люди несли свои дары перед началом богослужения. Диаконы просто брали хлеб и вино из принесенных даров и приготовляли всю необходимую утварь. Часто совершалось стациональное шествие; это нечто вроде нынешнего крестного хода: обычно оно начиналось где-то в городе с молебна, потом с пением антифонов (которые состояли из псалмов, их пел псаломщик и коротких рефренов - тропарей, их пел уже весь народ) процессия обходила несколько святынь. Под это пение процессия достигала притвора храма и останавливалась перед Царскими вратами; тогда они вели в храм.
Когда шествия не было, в притворе совершалась краткая служба, состоявшая из трех антифонов, каждый из которых предварял возглас диакона: "Господу помолимся" и трех молитв, произносимых священником.
Затем следовал вход. Патриарх, во время пения третьего антифона, который в то время состоял из 94 псалма с тропарем "Единородный Сыне" в качестве заключительного рефрена, произносил входную молитву. Затем в церковь вступала процессия, во главе которой несли Евангелие и крест. Святитель Герман видел в этом входе пришествие на землю Самого Христа.
Вступивший в храм во главе процессии патриарх оборачивался и приветствовал народ: "Мир всем". Затем он садился и начинались чтения. Эта часть литургии была почти во всем подобной современной, за исключением только обязательной проповеди после Евангелия.
После проповеди патриарх и духовенство сходили с сопрестолия и становились вокруг престола. Диакон произносил ектению об оглашенных; а несколько других покидали храм и отправлялись в сосудохранительницу, где завершали приготовление Святых Даров. Оттуда они начинали шествие обратно в храм. Вступая через одну из боковых дверей, они тут же начинали Херувимскую песнь, которую затем подхватывали певчие. Шествие двигалось от боковой двери к центру храма прямо на амвон. Здесь шествие должен был встречать император со своей свитой. Если он присутствовал на богослужении, процессия, увеличившись почти вдвое, продолжала свой путь вокруг амвона и по солее к алтарным вратам. Там Дары вручались патриарху и все участники шествия возвращались на свои места. Это не сопровождалось никакими дополнительными возглашениями, Херувимская песнь не прерывалась поминовениями и ничего не произносилось при поставлении даров на престол. После окончания Херувимской песни патриарх кланялся сослужащим и просил у них молитв. После этого, подойдя к престолу для возношения, начинал с подготовительной молитвы проскомидии. Ектений после входа не было.
Закончив молиться, патриарх оборачивался к народу со словами: "Мир всем". Тогда архидиакон призывал всех собравшихся верных жить в мире: "Возлюбим друг друга". Затем все по чину обменивались поцелуем мира: клирики с клириками, миряне с мирянами: мужчины с мужчинами и женщины с женщинами, единственным ответом на повеление архидиакона был этот обмен поцелуями. Затем все пели символ веры. Перед анафорой снимали с Даров воздух. Анафора произносилась тихо (так было в Константинополе по крайней мере с б века) и не сопровождалась никакими обрядовыми действиями. По воскресным дням в столице обычно это была молитва святого Василия Великого.
Непосредственно за анафорой следовала молитва Господня и причащение. Ко времени святого Германа частое причащение уже вышло из обычая, и поэтому он почти ничего не пишет о нем. После причащения диаконы уносили сосуды обратно в сосудохранительницу. Диакон возглашал: "С миром изыщем", а заамвонная молитва читалась во время шествия духовенства к выходу из храма.
Таково вкратце описание современной святому Герману литургии. Быть может в Готии последование литургии было совсем иное, мы не знаем, но без всякого сомнения первоначальный идеал литургии здесь был именно такой.
Вот вроде бы мы и закончили разговор об устроении Церкви, однако один очень важный вопрос остался вне нашего внимания: что же такое монашество? Есть как бы две "группы ответов" на этот вопрос: технологические ответы - например, такой: "монашество это отсечение собственной воли" и филологические - это собственно анализ слова "монах". Мы предлагаем принципиально иной подход: взглянуть на монашеские обеты (это отрицание мира, нестяжание, целомудрие и послушание), как на повторение обетов, данных при крещении (отрицание от сатаны и сочетание Богу). В современном духовничестве и теперь известна практика повторения крещальных обетов кающимся. Любознательный читатель, возможно пожелал бы продолжить этот разговор, но в наши задачи не входило писать трактат о монашестве, наша книга - книга о пещерных монастырях. Поэтому сказанное выше я предлагаю рассматривать как вводное замечание.
О событиях 10 века повествует т.н. "Записка готского топарха", к сожалению это не единый документ, но как бы сложенные воедино обрывки. Однако мы можем с уверенностью сказать: его основное содержание - борьба между русскими князьями и Хазарией за обладание Готией. [20]
Теперь я не буду говорить о крещении Руси, но позже, в своем месте, я вернусь к этому. Одна из редакций жития святого равноапостольного Кирилла сообщает нам такой факт: жители Херсонеса не "помнили" о том, что прежде вблизи их города почивали мощи святителя Климента Папы Римского. Известие об этом вызвало не только у горожан, но и у епископа сильное Удивление. Можно представить себе, что творилось в глубинке, если таков был "законодатель мод". [21]
Со второй половины 11 века Готские епископы нередко участвовали в Константинопольских соборах, т.е. реальная связь между Готской епархией в Крыму и столицей не прорывшись, но далеко не всегда источники сообщают нам имя архиепископа. [22]
В 12 веке, когда Константинополь был взят крестоносцами, в этом деле они показали себя ничуть не лучше варваров: Крым перешел под власть Трапезундской империи.
Почему это произошло? Для того, чтобы понять это, надо обратиться к истории фамилии Гаврасов. [23]
Феодор Гаврас, родом из Халдии, прекрасный воин и опытный полководец, был при Алексее Комнине назначен дукой Трапезунда. Освободив Трапезунд от временной власти турок, он сделался около 1091 года почти независимым его правителем. Для предотвращения опасности, возникшей на восточной границе империи, Алексей Комнин удерживал в Константинополе сына Феодора, юного Григория Гавраса. Спустя некоторое время, как повествует синаксарий (здесь - поучение или житие, находящееся в составе службы святому) в его честь, Феодор, будучи побежден и взят в плен агарянами, был привезен в Феодосиуполь (Эрзерум) и претерпел там мученическую кончину. Воин Феодор Гаврас стал святым и преславным великомучеником Феодором Гаврасом Трапезундским. Тело его было с почетом перенесено в Трапезунд, где позднее были выстроены монастырь и церковь в его честь. Память его кончины "Полный месяцеслов Востока" относит ко 2 октября. [24]
Его сын Григорий подобно своему отцу стал правителем Трапезунда, ему пришлось бежать из Константинополя, побег был неудачен, и, лишь благодаря заступничеству влиятельных лиц, он смог опять водвориться в Трапезунде. Затем городом правил племянник Феодора Гавраса- Константин. В двадцатых годах ] 2 века, т.е. при Иоанне Комнине, стоя во главе Трапезунда, он правил им самостоятельно. Но это продолжалось недолго. Правительство империи справилось с сепаратистскими стремлениями Трапезунда. Вероятнее всего причиной тому послужил заговор против императора, имевший своей целью отложиться от империи, во главе которого стоял Константин Гаврас; он был отправлен в ссылку и о конце жизни его ничего не известно. Обычным местом ссылки опасных политических преступников в те времена являлся Крым, куда по всей вероятности он и был сослан. Здесь он добился определенного влияния в Готии, а когда наступил благоприятный момент, предался Трапезунду - своему родному городу.
До самого недавнего времени деревня, расположенная к востоку от Мангупа у р. Бельбек, называлась Гавра. Фамилия Гаврасов и ныне существует в Мариуполе, куда при Екатерине были выселены из Крыма христиане. Распространенная русская фамилия Ховрин, вероятно тоже происходит от Гаврасов.
Господство Трапезунда, а вслед за ним и полная независимость, положили начало небывалому прежде расцвету Готии. Это касается не только княжества и его притязаний, но и Готской церкви. Я полагаю, что именно тогда явились росписи храма Донаторов, сделанные столичным мастером, огромный храм святых равноапостольных Константина и Елены на Мангупе, а возможно и храм на Тепе-Кермен. Мне кажется разумным связать это не только с политикой Мангупских князей, но и с учением об исихии (безмолвии).
Уже издавна империю тревожила борьба "зилотов" и философствующих окраин. Прямым последствием этой вражды в последние века существования империи можно назвать противостояние мистицизма (усилившегося тогда и на западе и на востоке в монашеской среде) и культуры ренессанса. [25]
Безмолвие - это не какой-то опыт или техника, хотя сама по себе практика исихазма возникла давно и имеет свою техническую сторону. Безмолвие противопоставляет себя цинизму (будь он даже государственным цинизмом); безмолвствовать- значит не спорить попусту о словах, но саму циничность обратить в молчание. Разъединенности и вражде исихаст противопоставляет "обнаженность и открытость" (Евр 4:15) личных отношений ко всему, и прежде всего личное отношение к Богу. В безмолвии человек становится пред Богом. Отношения исихаста с Богом можно уподобить отношениям юноши и девушки: они могут быть очень откровенными; а могут и нет. Это каждый раз индивидуально, повторяясь лишь в самом общем.
Идеалу святости в безмолвии ренессанс противопоставляет идеал просвещения: "человек есть мера всех вещей". Противостояние это нужно понимать не как противостояние просвещения и невежества, но просвещения и молчания; точно так же миру и политике противостоит не штунда, а Богообщение (вплоть до полного обожения) и созерцание. Основное положение гносеологии святителя Григория Паламы - главного апологета безмолвия- вообще не спорить без нужды. [26]
Догматическая сущность исихазма в том, что Бог состоит из Божественной Сущности и Божественных энергий; если первая непознаваема, то энергиям, которые есть не что-то внешнее Богу, но Сам Бог, можно приобщиться. Это произошло с апостолами на Фаворе. Нетварный свет, который они видели исходящим от Христа, это и есть энергия Триипостасного Божества. Эта возможность: везде и во всем постигать Бога, приобщаясь Божественных энергий- быть причастником Бога, в нетварном, или иначе Фаворском свете - в обществе, в политике, в торговле - открыта нам.
Такие простые вещи очень долго были скрыты; они предоставляют нам удивительную возможность- возможность быть в любых условиях.
Внутренняя же сторона исихии такова: "Муж мудрый безмолвие видит". Классическое описание "техники" исихазма дает уже в 11 веке монах Ксероксерского монастыря в Константинополе Симеон:
"Затвори двери твоей кельи, сядь в углу и отвлеки мысль твою от всего земного, телесного и скоропреходящего. Потом склони подбородок на грудь свою и устреми чувственное и душевное око на пупок свой: далее сожми обе ноздри свои так, чтобы едва можно было дышать, и отыщи глазами приблизительно то место сердца, где сосредоточены все способности души. Сначала ты ничего не увидишь сквозь тело твое; но когда проведешь в таком положении день и ночь, тогда, о чудо, увидишь то, чего никогда не видал, увидишь весьма ясно, что вокруг сердца твоего распространяется божественный свет". [27|
Учение о безмолвии возбудило невиданный доселе расцвет монашества; именно благодаря ему церковь была внутренне подготовлена к падению империи.
Безмолвие позволяет оставаться самим собой, в любых условиях; спасая от раздвоения личности.
Но не надо думать, что безмолвие исчерпывает опыт Богопознания: то, что достигается исихастом, достигается и восхождением в иерархических ступенях и делами милосердия.
Уникальная возможность Богообщения, открытая и теперь для нас, привела и к расцвету Готской епархии.
В начале 15 века княжеством Феодоро правил сын Стефана Алексей, названный в надписи "владетелем Феодоро и Поморья". [28] Он правил княжеством до 1434 года; о его княжении сообщают многие иностранные, преимущественно итальянские (с Генуей у Феодоро была постоянная вражда из-за портовых городов) источники. Имя Алексея связано с возведением ряда построек. Чтобы обеспечить княжеству выход к морю, Алексей возродил заглохшую Каламиту. В 1427 году он отстроил эту древнюю, но сильно обветшавшую крепость, а в 1433 году попытался завладеть Балаклавской бухтой вместе с портом Чембало, прежде принадлежавшими княжеству; правда из этой попытки ничего не вышло. Через очень непродолжительное время генуэзцы отбили Чембало; при этом в плен им попал юный сын Алексея, тоже Алексей. Мало того, генуэзцы предприняли карательную экспедицию против Каламиты и сожгли порт. Так неудачно закончилась для княжества Феодоро попытка возвращения Чембало. Что же касается княжича, то он уже в 1434 году после смерти отца стал правителем Феодоро. Почему его отпустили из плена? Вероятно, расчетливые генуэзцы видели в юном князе будущего союзника в борьбе против турок. Отец и сын - Мангупские князья занимали такое положение, что и само княжество иногда называли Алексой.
В первой половине 15 века при князьях Мангупских Алексее старшем и Алексее младшем княжество Феодоро достигло наивысшего расцвета. Об этом свидетельствуют династические связи феодоритов. Так в 1426 году дочь старшего князя Алексия - Мария, вышла замуж за Давида Комнина, ставшего вскоре трапезундским императором.
После смерти Алексия-младшего княжил его сын Олу-бей (по-татарски это значит большой князь): вероятно Олу-бей это только прозвище, сохраненное татарским источником.
В 1453 году пал Константинополь (а Трапезунд, с которым тесно связана была Мангупская династия, в 1461) - это произвело страшное впечатление на всех без исключения христиан, не менее м.б. страшное чем падение "старого" Рима. Князья Феодоро, испугавшись, начали заигрывать с татарами; как еще объяснить тогда равнодушие туземцев в дни осады и гибели княжества?
Князья Мангупские, теперь родственники двух императорских домов - константинопольских Палеологов и трапезундских Комнинов, могли теперь смело считать себя наследниками всех действительных и номинальных владений Римской империи в Крыму.
В 1471 году Олу-бей умер; казалось бы правителем Феодоро должен был стать его сын, но не так было. Вместо Олу-бея стал править его брат Исаак; генуэзские источники называют его Саик, а русские - Исайко. Скорее всего храм Успения Богородицы, а возможно и храм донаторов были расписаны именно в эти годы. Сын Олу-бея Александр в это время жил как бы в изгнании в гостях у своей сестры Марии, которая вышла замуж за Стефана Великого (Душана), господаря Молдавии. Исторические источники этого времени глухо доносят о распрях в Мангупском княжеском доме.
Через три года Великий князь Московский Иоанн 3 начал переговоры о браке московского княжича с дочерью феодорита, но увы! когда московский посол приехал в Крым, княжества Феодоро уже не существовало.
В начале 1475 года молодой Александр силой отнял престол у своего дяди. Высадившись в бухте Ласпи с отрядом из трехсот воинов, он штурмом взял Мангуп, но ему недолго пришлось наслаждаться плодами победы.
Буквально через несколько месяцев, летом турки захватили Крым. В июле был осажден Мангуп; "юный и ненасытный" султан Мехмет 2 рассчитывал здесь на легкую победу; осада Кафы продолжалась всего несколько дней, но не тут то было. Пять раз ходили турки на приступ, а когда поняли, что штурм не удался - начали долгую осаду; наконец город сдался. Турки обещали пощадить осажденных, но свое обещание не сдержали. Город был разграблен, большинство жителей или убиты или взяты в плен. Князь Александр умер в заточении в Константинополе, а женская половина семьи попала в султанский гарем. Весь род князей Мангупских был уничтожен, за исключением лишь малолетнего сына князя Александра. Он вырос в Турции и стал впоследствии родоначальником знатной, но не влиятельной фамилии.
Русская летопись под 1481 годом сообщает следующее: "Да не узрят очи пленения и грабления святым церквам, и домом, и убиения чад, и поругания женам и дщерям, якоже пострадаша от турок болгаре и греци... и Мангуп и Кафа... погибоше". [29]
В первой половине 16 века среди турецких послов при московском дворе несколько раз мелькают князья Мангупские. При этом летописец отзывается о них отнюдь не в лучшем свете.
Во время штурма город загорелся, еще два сильных пожара случились двадцать и сто лет спустя, но несмотря на это Мангуп продолжал оставаться незначащим городом. На картах 17 - начала 18 века он еще показан, однако когда по условиям Кучук-Кайнараджийского договора (1774 год) христиане покинули Крым, никакого поселения здесь уже не существовало. Оказавшись в стороне от проезжих дорог, Мангуп долгое время даже никем и не посещался.
Мне осталось сказать лишь несколько слов о жизни Церкви. Византийская государственность исчезла в Крыму навсегда, но Церковь осталась, это та же самая Церковь - непотопляемый корабль, плывущий навстречу Христу - "и врата ада не одолеют ее" (Мф 16:18). "Изучая опыт церковной истории, нам следует сделать возвышенный и радостный вывод, что гарантом святости, соборности и апостоличности Церкви и каждого из ее членов является Сам Божественный Основатель и Глава Церкви- Господь наш Иисус Христос, действием Духа Своего Святого не допускающий как свою Церковь, так и многих ее членов впадать в заблуждения, устраняющие возможность единения в Нем (Ин.16:1-6), спасения, т.е. унаследования Жизни Вечной" (Архиепископ Михаил (Мудьюгин). [30] Как это понять? А это не надо понимать! Надо всего лишь увидеть это в истории Готии.